Минувшей субботой, когда столица родины зашлась народными собраниями и транспарантами,
когда шли прямые эфиры, а метро и автобусы подвозили тысячами граждан и
их лидеров, когда воздух дрожал не то морозом, не то жаждой подвига, в
ярославской больнице тихо и не за идею умирал сварщик Лакеев.
Смерть его была банальной и почти статистической с
медицинской точки зрения. Он отходил в ста с лишним километрах от
родного Переславля, отмучившись и, видно, не справившись с пневмонией, а
еще больше с болью, которая была плохо анестезируемой и неизбежной при
его ожогах 70 процентов поверхности тела. Говорят, что когда он приходил в сознание, то страшно и протяжно кричал.
... 27 января в подвале старого многоквартирного дома на
центральной улице старинного и похожего на умилительные картинки города
— с куполами, древними монастырскими стенами, резными наличниками —
прорвало трубу. Кипяток выбрасывало с таким напором, что на приборах
организации, которой принадлежит главный городской котел, но не
коммуникации, фиксировалась потеря до 200 тонн воды. Дальше, объясняют специалисты, должно было быть так: прорыв
опорожняет систему, трубы становятся пустыми и на 25-градусном морозе
замерзают, причем с разрывами и разрушениями. 40-тысячному городу грозит
вымерзание. Дому, в подвале которого произошел прорыв, — разрушение.
Тревогу подняли не коммунальщики, а «Переславский технопарк»,
та самая организация, чей котел. Звонили, метались, пока управляющая
компания не отправила на место аварии двоих — сантехника и
газоэлектросварщика Валерия Лакеева. Потом Алена Порик, сотрудница
технопарка, все спрашивала, а зачем поехал сварщик? «Он всегда был
инициативный», — отвечали ей.
Лакеев в резиновых сапогах спустился в подвал, где было уже
не меньше полуметра кипятка. Дошел до вентиля, который располагался до
места прорыва. Попытался его закрыть — голыми руками. Поскользнулся и
упал в кипяток. Выскочил с диким нечеловеческим криком на улицу, стал
срывать одежду и растирать себя снегом. Через полчаса приехала «скорая»,
до которой он дошел почти на карачках, но еще сам, и только в районной
больнице, откуда его потом переведут в Ярославль, потерял сознание.
Дальше версии разнятся — закрыл ли он вентиль до конца или
только смог уменьшить напор воды. Упал сразу или только после того, как
справился с вентилем. Никто наверняка не знает, разрушился бы дом или
устоял... Неважно.
Много сосложения, много можно поправить задним умом.
Лакеев имел сто причин не быть в этом подвале: он мог настоять, что он
сварщик, а не слесарь; мог требовать дать ему специальную одежду и
вызвать МЧС; требовать от властей эвакуировать дом и сопоставить цену
стен и своей жизни. В конце концов в городе, который занесен во все
туристические справочники страны, не должно было вообще сложиться такой
ситуации…
В маленьком городе маленький человек совершил поступок.
Маленький подвиг. Бытовой. Кому-то покажется, что это глупый с
практической точки зрения подвиг, нерациональный. Кому-то — в этой
неразумности, импульсивности увидится высокий и безусловный героизм,
без всякого пафоса. Как инстинкт к самопожертвованию.
Пока сварщик Лакеев умирал, над Переславлем-Залесским то в
одном, то в другом месте поднимался пар, как будто это был не старый
равнинный город, а долина гейзеров. Жители спасенного дома собирали
деньги на лечение сварщика. Областные власти решали вопрос с кризисным
управлением города, в котором система ЖКХ в полуразрушенном состоянии и
общий долг за тепло достиг 75 млн рублей.
Через несколько дней после смерти Лакеева город расстанется с
мэром, который вроде бы погорел в том числе на этих самых гейзерах из
прорывающихся труб. Но и сварщика к тому времени уже похоронят.
Заведут уголовное дело. Станут искать, кто и когда виноват в том, что в
ста пятидесяти километрах от Москвы стоит музейный город – авария.
Принимать меры. Искать отмазки. Менять начальников.
У сварщика Лакеева в этом самом городе остались жена, двое
сыновей и старая мать. Когда его хоронили, было невиданно много людей и
машин. Не было только мэра. Надеюсь, когда–нибудь, когда станет тепло и
отремонтируют страну, он или его преемник заедут к старухе Лакеевой
попросить прощения. Или прибьют табличку к дому на центральной улице:
«Здесь принес себя в жертву городу инициативный газоэлектросварщик
Валерий Лакеев. Берегите тепло и людей».
|